Будем знакомы – Владимир Владимирович ДРАКУЛА…
Причудлив, непонятен и часто попросту безумен наш мир. Истина банальна, но куда деваться от банальностей? Одним из современных парадоксов, имя которым, поистине, легион, является тот факт, что образ владыки-вампира, графа Дракулы, выпорхнувший в мир с легкой руки Брема Стокера, обеспечил почти никому не известному князьку с периферии средневековой Европы место рекордсмена всемирной популярности, соперничать с которым может разве что только Шерлок Холмс. Имя Дракулы стало символом, конца-края не видно «дракуломании», им бредят не только подростки, домохозяйки, режиссеры, завсегдатаи «S&M клубов» и сатанисты, но и высоколобые интеллектуалы самого что ни на есть отборного помола.

Более того, в самой Румынии, где деяния «великого князя и патриота родной земли» дети изучают в школах, где в честь Дракулы установлен мемориал и назван один из городков под Бухарестом, отзывы о нем на родине звучат только самые лучшие. «Да, – скажут, – жесток был. Но абсолютно в нормах своего времени и не хуже своих коллег-современников. Во всяком случае, испанских аутодафе не устраивал, животы, по английскому обычаю, живым людям не вспарывал, кожу, как любили делать в Польше, не сдирал, даже руки-ноги-головы, как в Московии, рубить не слишком любил. На кол да, саживал, и многих, – так ведь время было такое. А что до кровососания, дневного спанья в гробу и ночных променадов в виде летучей мыши по легко одетым барышням, так глупости все это. Оклеветал Влада подлый ирландец Брэм Стокер с легионом своих подпевал!»

Что ж, землякам, конечно, виднее. Но когда в очередном номере солидного лондонского «The Economist» появилась статья, посвященная анализу «новой политики» В. В. Путина, хлестко озаглавленная «Влад – сажающий на кол», я подумал, что пора, наверное, кое в чем разобраться. А это, оговорюсь сразу, оказалось весьма непросто…

Как и любой интересующийся определенным вопросом исследователь, я, прежде всего, полез в энциклопедию. Вот то, что мне удалось из нее извлечь – несколько сухих дат и фактов, пахнущих типографической краской и скучных, как немецко-готический шрифт. «Влад Цепеш (рум. Tepes, от teapa – кол) (? – 1476), господарь Валахии (1456-62 и 1476) из рода Дракул. Вел борьбу с боярами за централизацию государственной власти, при этом получив свое прозвище за жестокость в расправе с врагами, которых сажал на кол. Успешно выступал против турецких войск. Убит боярами в результате дворцового заговора. В.Ц. является прототипом знаменитого «графа Дракулы» из романа Б. Стокера»

На самом же деле, все, как всегда, не так просто. Честно говоря, в жизни этого человека было столько странностей, тайн и загадок, что, вполне возможно, без лукавого таки не обошлось. Вроде бы, все известно, но при первой же попытке с большей, чем в энциклопедии, точностью воспроизвести его настоящее имя, прозвище, сан и даже порядковый номер в династии Басарабов Валашских, оказываешься в тупике.

Был ли он вообще графом, как утверждает Стокер в своем бессмертном романе? Вроде бы, не должен, ибо маленькая православная страна этого сугубо западного титула не имела. Но, с другой стороны, это вполне возможно, поскольку, имея крупные владения в соседней Венгрии, Влад являлся прямым вассалом короля мадьяр, а таковые в средневековой Европе именовались именно графами. Для примера можно вспомнить ситуацию накануне Столетней войны, когда короли Англии были по совместительству герцогами Аквитании, и, следовательно, в этом смысле, «графами»-вассалами французских королей. Но вернемся в восточную Европу к объекту нашего исследования. Влада, правда, часто именовали «князем», но и это не соответствует истине, поскольку государство валахов, в отличие от соседней Трансильвании (куда фантазией Стокера была перенесена большая часть действия его романа и почти весь кинофильм Копполы), не имело такого статуса в международной политике, и правившего в ней человека не помазывали, а лишь благословляли. Так что официально Влад именовался «водэ» – воеводой, а в быту – просто господарем (хозяином).

Дальше – больше. В одних источниках его уверенно именуют «Владом III», в других, с не меньшим упорством, – «Владом IV», причем, вовсе не путая его с отцом, носившим то же имя, и номер которого варьируется соответственно. Конечно, воды с тех пор утекло немало, и досадные нестыковки за давностью лет вполне могли иметь место. С другой стороны – никто ведь из историков не путается в нумерации более многочисленных французских Людовиков, испанских Филиппов и русских Иванов. Да что они, с грузинскими Георгиями и то ситуация намного прозрачнее. Отчего же так получилось?

Истолковать прозвище тоже получается с трудом и неоднозначно. Казалось бы, что тут такого – раскрой самый простенький русско-румынский словарик и получишь точный перевод – «черт». И автор русского, почти современного Владу «Сказания о Дракуле-воеводе», так прямо и пишет, рассеивая всяческие сомнения: «… [он]именем Дракула влашеским языком, а нашим – Диавол. Толико зломудръ, яко же по имении яго, тако и житие яго еси…». Все ясно, чего же боле? А вот, взяв словарь потолще и посолиднее, я обнаружил, что слово «дракул» означает не только «дьявол», но и, как не трудно догадаться, «дракон». А этот чудо-юдо-зверь, по правилам средневековой геральдики, к нечистой силе отношения не имел, зато красовался на эмблеме ордена Рыцарей Дракона, учрежденного Владом-старшим для участия под венгерскими знаменами в борьбе с турками. Другое дело, что сама эмблема странная и, опять-таки, наводит на мысль о какой-то разновидности сатанизма: дракон изображается… распятым на кресте. Как бы то ни было, а выходит, что «Дракула», согласно правилам средневековой румынской грамматики, – нечто вроде отчества. Тем более что прозвище это присовокупляли и к именам братьев Влада: Мирчи и Раду. Хотя, с другой стороны, мне кажется, что все они были «Дракул», окончание «а» прибавил уже лично Стокер – то ли ради благозвучия, то ли чтобы иметь «моральное право» оторваться от исторически реального человека, кто знает…

И с датой рождения Влада Дракулы историкам не повезло. Большинство специалистов склонны считать, что случилось это в июне-октябре 1428 – 1431 годов. Согласимся, разброс дат впечатляет, поэтому автор цитированной выше энциклопедической статьи скромно поставил вместо даты рождения знак вопроса. Это, безусловно, правильно, но не удовлетворяет.

Столь же невнятен вопрос и места его рождения. Это мог быть вовсе не родовой дом на Кузнечной улице города Сигишоара, куда сейчас табунами водят туристов. Это вполне могло произойти в другом заповеднике «дракулиады» – цитадели Поэнари, древней резиденции Басарабов, той самой с башни которой – по киноверсии Копполы – сбросилась его молодая жена, поверив ложной вести о гибели обожаемого супруга. Кое-кто, правда, утверждает, что княгиня Лидия (а вовсе не Элизбет, как в кино; имя-то, кстати, английское…) покончила с собой, не сумев спасти от казни на колу своего отца. А есть в хрониках упоминание о том, что она пошла на столь серьезный шаг после того, как ее муж бежал из осажденного янычарами замка через подземный ход, бросив гарнизон и семью на произвол судьбы. Где тут правда, где ложь (злонамеренная или «святая»), точно уже не скажет никто, но, как бы то ни было, водоворот на реке Аргес – «княгинин омут» – тоже предъявляют туристам.

А вот что известно совершенно точно, так это личное прозвище господаря Влада, честно заработанное им самим – Цепеш, или Тепеш, Тепес, Тепез (румынская транскрипция вполне допускает все эти варианты). Смысл один – «сажающий на кол», об этом сказ еще впереди. Сохранились сонеты, которые он писал (три из них дошли до нашего времени), кстати, довольно неплохие, правда, написанные не на румынском, а по латыни и на итальянском языке, которыми господарь владел на уровне.

Большой удачей для историков является наличие подлинного портрета-«парсуны», писанной не по заказу Влада, сидевшего тогда в заключении, а по велению венгерского короля Матиаша, так что изображение, видимо, вполне достоверно. Что тут сказать? Ярким красавцем – в отличие от своего брата Раду (? – 1508 гг.), вошедшего в историю под именем Красивый – Влад не был. Не был он и уродом. С парсуны на нас смотрит жестокое, волевое лицо из тех, что, раз увидев, вряд ли забудешь, но при этом ни в коем случае не отталкивающее.

И летописцы, и современные «дракуловеды» сходятся на том, что Влад отличался незаурядной физической силой и отвагой, в частности, любил сам объезжать диких лошадей; слыл так же умелым пловцом, стратегом и очень хорошим воином. А вот был ли он патологическим маньяком-садистом, сладострастно хихикая наблюдавшим за корчившимися на колу людях, и этим лишившим себя права на милосердие и жалость, или же великим и страшным человеком, положившим жизнь на борьбу за объединение родной страны во имя автократии, – на этот счет мнения расходятся и поныне...

Что ж, начнем, как всегда, с «истории с географией». Очевидно, и не требует доказательств тот факт, что Валахии, одному из славянских княжеств, возникших на территории бывшей римской провинции Дакии, с точки зрения геополитики, чертовски не повезло. Это было то самое маленькое государство, которое, как верно заметил иронично-мудрый лорд Болингброк из скрибовского «Стакана воды», если и имеет какие-то шансы выжить, то лишь тогда, когда на него претендуют сразу два больших соседа. Для Валахии в роли таких соседей выступали католическая Венгрия, желавшая подчинить православный край папскому престолу, и мусульманская Турция, вообще претендовавшая на мировое господство. В такой ситуации выкручиваться господарям приходилось, что называется, на грани эквилибристики, но в конце концов, они научились использовать противостояние сверхдержав в своих интересах, попеременно заручаясь поддержкой то Буды, то Стамбула, не только для того, чтобы уцелеть, но и ради собственной выгоды вроде очередного дворцового переворота. Венгерские ставленники сменяли турецких – и наоборот – чуть ли не ежегодно. Именно таким образом и взошел на престол Влад-старший, прогнав с помощью мадьярских кирасиров своего кузена. Однако когда стало ясно, что союз с Венгрией дает очень мало, а натиск с юга усиливается, очень скоро новому господарю пришлось признать свою вассальную зависимость от Турции, тем более что за плечами крошки Валахии пряталась богатая Трансильвания (Семиградье). Там бурно развивались ремесла, проходила ветвь Великого шелкового пути, росли вольные города, основанные саксонскими немцами и тамошние бизнесмены, чье слово было решающим в Тырговиште, были заинтересованы в союзе Валахии с могущественными азиатами, способными одним мановением руки остановить всю торговлю.

По традиции того времени, подобное сосуществование держав требовало определенных гарантий: в частности, господари отправляли ко двору султана своих сыновей. Формально – в гости, поднабраться ума-разума, фактически – в заложники. С детьми, надо отдать должное, обращались хорошо, но, в случае малейшей провинности отца, немедленно казнили. В таком статусе оказались и дети Влада Дракулы – младший, Раду, уже тогда прозванный Красивым, и средний, Влад, прозвища пока не имевший.

Тем временем Влад-старший, балансируя меж двух огней, однажды доигрался. Собственные бояре уличили его в измене и отсекли бедолаге голову, а когда его наследник Мирча попытался отомстить заговорщикам, те быстро справились с молодым водэ, без сантиментов и канители похоронив его заживо в крепостной стене. Однако бояре рано радовались наступившей вольнице, потому что в ситуацию вмешались турки. Юный Влад-младший – ему в то время было около семнадцати, – вернулся на родину с эскортом янычар и был посажен ими на отцовский трон, но продержался недолго – на помощь своим союзникам-боярам пришли венгры. Влад на некоторое время исчез, но в 1456 году появился в Тырговиште как компромиссная фигура, итог длительных переговоров короля и султана. И никто не мог себе представить, что этот с детства запуганный юноша, вынужденный слуга двух господ, на четвертом году ничем не примечательного, безмятежного и по всем приметам должного быть долгим правления, вдруг объявит войну не на жизнь, а на смерть сильнейшей державе тогдашнего мира, к тому времени сокрушившей Восточный Рим.

И с первых же дней войны визитной карточкой господаря стала изощренно-мучительная, не вполне присущая Европе, даже юго-восточной, казнь. Рощи, настоящие леса кольев выросли по всей стране, на площадях городов и околицах деревень. Корчась в диких муках, умирали все, кто посмел вызвать малейшее неудовольствие водэ, не говоря уже о пленниках, поскольку, вопреки рыцарским канонам средневековой войны, Влад, уже обретший страшное прозвище «Цепеш», выкупов не принимал. На колах сиживали и бояре, дерзнувшие выразить тень недовольства политикой господаря, и послы иноземных держав, сказавшие что-то не так, и просто уголовники. Влад, правда, до конца своих дней гордился, что «никого не лишил жизни без вины», но мы-то, выходцы из Страны Советов, прекрасно понимаем, что при желании правитель найдет вину за каждым…

Воевать Влад, впрочем, умел не хуже. Имея лишь крохотную рыцарскую дружину (не более 20 всадников) и небольшое народное ополчение (а вовсе не ревущие толпы солдат, как это изображено в фильме Копполы!), он ухитрился нанести всемогущим «богам войны»-туркам несколько серьезных поражений подряд и даже вышел на южный берег Дуная! Война разгорелась вовсю, но тут спохватились трансильванские купцы из Тырговиште, менее всего желавшие крупномасштабной войны на Балканах и кошмара янычарского нашествия. За спиной у Влада они сносились со Стамбулом, сплетая липкую паутину заговора вокруг строптивого господаря. Когда же взбешенный предательством Влад огнем и мечом прошелся по Трансильвании, оставляя после себя новые леса кольев, отнял у изменников монополию на транзит и пригласил в Валахию евреев, «безбожно предоставив сим нехристям всякое бережение, и смертну казнь объявиша за то, кто жида убъет, ограбит, або как-то иначе живота лишит», в ход пошли, как сказали бы сейчас, «политические технологии».

На средства уцелевших «олигархов» был напечатан анонимный памфлет, живописующий «подвиги» Цепеша, и доказывающий как дважды два, что господарь целиться на венгерскую корону. Исполнен этот «черный пиар» был столь умело, что в Буде не на шутку встревожились. Правда, связываться с удачливым «колосадником» король Матияш не стал, но когда в 1462 году, по призыву бояр, пришли турки и застали Влада врасплох, венгры блокировали Поэнари и не прислали обещанную помощь, на которую потрепанный войной господарь очень рассчитывал. Тогда Цепеш применил неожиданный ход: бросив все, он в рубище добрался до Рима, выпросил аудиенцию у Папы и, убедив того, что кроме него турков никто не остановит, появился в Буде, снабженный папскими охранными грамотами, письмом к королю и большой сумой денег. Матияш внимательно прочитал письмо, согласился с Папой о необходимости предоставить Владу всемерную помощь… и посадил своего гостя в темницу на целых десять лет, – король не забыл ничего. А может быть, просто решил, что деньги, полученные водэ от Папы, не будут лишними в королевской казне Венгрии.

Господарем Валахии стал рабски преданный султану Раду Красивый, однако Влад был еще жив, и сдаваться не собирался. Как раз в узилище он решается на очень важный шаг – переход в католичество. По мнению автора русского «Сказания о Дракуле-воеводе», это было его самое страшное, абсолютно непростительное преступление, пред которым меркнет даже благоволение к евреям. После чего немедленно обрел свободу, женился на племяннице короля и набрал новое войско для возвращения на родину и тройной мести – своему родному брату, боярам и туркам.

Он действительно вернулся, но – увы! – ненадолго. Под Рождество 1476 года Цепеш погиб. О его смерти были сразу сообщены три (!) версии: то ли случайно (случайно ли?), встретив во время охоты небольшой отряд янычар, то ли по ошибке (по ошибке ли?) от рук собственных воинов в разгар битвы, то ли попросту умер в седле, выпив бокал красного молдавского вина, поднесенного лучшим другом…

Водя по Сигишоаре стада туристов, гиды смачно повествуют, как господарь Влад Дракула, сидя в камере, выстругивал маленькие колышки и с удовольствием сажал на них мышей и крыс. Каким образом он их ловил, местная легенда, правда, скромно умалчивает; не иначе как с помощью флейты гаммельского крысолова! Ну, на то она и легенда, одна из многих, и, надо сказать, не самая страшная. Есть и покруче.

Вот, например, как-то раз Дракула встретил мужика в рваной сорочке. Возмутился: что это, дескать, за вид, да еще в воскресение? «Да вот, – отвечает пахарь, – жена никак не зашьет. Ленивая она у меня, прости Господи…». Непорядок! И Влад велит сопровождавшим его гайдукам отсечь бабе обе руки – на что они такой лентяйке? А чтоб без рук не мучилась – на что она теперь годна в хозяйстве? – натурально, посадить ленивую бабу на кол.

А вот случай из высшей политики. Турецкие послы на приеме у водэ, как положено, кланяются, но шапок не снимают, хотя в горнице довольно тепло. Непорядок! «У нас в стране обычай такой», – оправдываются послы. Ну что ж, обычай – это похвально. Обычаи надо чтить. Вот только пороги у нас великоваты – тоже обычай такой, – как бы ваши шапки сами не слетели по случайности. И несчастным дипломатам прибивают фески к головам фунтовыми гвоздями, после чего, опять таки, чтоб не мучились, – на кол.

Или вот: однажды Дракула созвал бояр и спросил, сколько господарей сменилось на их памяти. Самый молодой и тот насчитал семерых. Куда же это годиться, чтобы боярская жизнь была длиннее господарской? Непорядок! И, справедливости ради, с приема бояре в полном составе отправляются на кол.

Еще одна местная легенда повествует о том, как избавил Влад Валахию от городских разбойников. Всех калек с церковных папертей пригласили на пир, а когда начались танцы, водэ велел своим воинам всех, кто не плясал, вынести на руках вон, после чего двери-окна забить и подпустить «огненного петуха» под стреху. Если кто из огня все же вырывался, его… ну, вы уже поняли куда.

Жутковато. Но можно ведь посмотреть на это и с другой стороны. Нет лучше способа одернуть вконец охамевшего соседа, пусть даже он десятикратно сильнее, чем поступить с его послами так, как поступил Влад с турками. И бояр, привыкших менять господарей, как перчатки, увещевать и задабривать бессмысленно – сколь волка не корми, он все равно в лес смотрит. А безногий калека, под хмельком пустившийся в пляс, вовсе не калека, а мошенник, промышляющий ночным промыслом, если не хуже. Недаром в сказках сказывается, что при Владе Дракуле – видимо, после того самого пира, – можно было бросить в уличную пыль золотую монету и через неделю найти ее на том же месте. Некому было ее украсть, и новые воры не появлялись. Да и любимую казнь водэ не сам придумал, научившись ею у турок, больших мастеров «колосада»…

Сейчас трудно, конечно, разобраться, чего во всей этой жути больше – правды или фольклора. Но и фольклор, как известно, редко фиксируя точные детали, очень верно отображает обобщенный дух эпохи. Так что даже если реальный Дракула и не совершал всего, ему приписываемого страшными сказами, не это суть важно. Он, вне всякого сомнения, мог это совершить. И народная память сохранила его именно таким – извращенно жестоким, в то же время саркастичным, не лишенным «черного» чувства юмора. Но, что очень важно, зверствующим не ради самих зверств, а исключительно во имя справедливости. Не даром он и поныне необычайно популярен в народе. Румыны, во всяком случае, не на шутку обижаются, если при них назвать Дракулу садистом. Для них он – национальный герой, звезда надежды и «луч света в темном царстве», уничтоживший преступность, обеспечивший крестьянам процветание и защиту от боярского беспредела, сколотивший из ничего мощную армию и, пусть ненадолго, но сумевший сделать так, чтобы крупные хищники опасались совать нос в норку маленькой, но храброй зверушки. А цена? А вот это, господа иностранцы, извините, не ваше собачье дело. Потомки простили Владу Владьевичу Дракуле-Цепешу всё.

И уж конечно все намёки насчет вампиризма, как уже отмечалось выше, отметаются с порога. Да, говорят, однажды по легенде велел налить в чашу кровь и осушил ее до дна, но то была кровь убийц отца и брата. А больше – ни-ни. Согласимся, тут есть какая-то натяжка. Ведь Стокер писал свой бестселлер не просто так, доподлинно известно, что он перед этим немало времени и сил посвятил изучению того же народного фольклора, для чего даже осилил румынский язык, а это что-нибудь, да значит. Каким же был огонь, если дым от него не рассеялся даже пятьсот лет спустя?

Не знаю. И вряд ли кто-то может со стопроцентными доказательствами вынести суждение об этом. То, что в трансильванском памфлете Влада обозвали «кровопийцей» – это как раз понятно. Что большинство летописцев его всяко обзывают и честят – тоже не бином Ньютона: как известно, историю пишут победители, после того, как отрубят голову герою. Ясно почему русское «Сказание о Дракуле-воеводе» пропитано черной мистикой (например, история поиска Владом зарытых кладов с помощью ветви папоротника, расцветшего на Иванову ночь, и мертвых стражей-скелетов, охранявших эти самые клады, перекликается с целым легионом страшных сказок о колдунах и привидениях) – для автора сам по себе факт перехода Влада в католицизм бесспорно и однозначно свидетельствовал о продаже им души дьяволу. Хорошо, но ведь и румынские крестьяне, никогда Стокера не читавшие, издавна считают руины Поэнари проклятым местом. А есть еще и тайна господарской могилы…

Напомню, кто убил Влада – неведомо. Зато насчет дальнейших событий источники на диво единодушны: тело проткнули деревянным колом в грудь и обезглавили. Голову, правда, отослали в Стамбул, порадовать султана, но любой знаток жанра «horror» подтвердит, что только так – проткнуть осиновым колом и голову с плеч, – следует поступать с вампиром. Так вот, когда археологи вскрыли официальное захоронение господаря в Становском монастыре, оно оказалось пустым и оскверненным. Однако затем, под ступенями входа, обнаружилась яма, а в ней – фрагменты скелета без черепа и обрывки княжеских одежд. Есть мнение, что тело Дракулы перезахоронили сами монахи, причем, с тем расчетом, чтобы входящий попирал его ногами. А уж за вампиризм так поступили с ним, за вероотступничество ли, или за покровительство «жидовинам» – Бог весть.

Однако окончательно Влад Цепеш стал вампиром с легкой руки ирландского писателя Брэма Стокера. И вот что любопытно: примерно в это же время вампирами и оборотнями увлеклись еще два писателя, бывших, прямо скажем, намного талантливее своего ирландского собрата по цеху – Алексей Константинович Толстой и Проспер Мариме. Однако ни «Локис», ни «Упырь» не повлекли за собой такой, поистине колоссальной череды переизданий, переводов почти на все языки мира и экранизаций (на сегодняшний день, больше 120 фильмов), как роман Стокера. На мой взгляд, успех «Дракулы» обусловлен отнюдь не литературным совершенством книги, а потрясающим стопроцентным выбором героя: жутким обаянием реального Влада Цепеша, господаря валашского…

Pax vobiscum (лат. «мир вам»)
Walrus.