Всем известно, что мощи святого, спрятанные в ковчежце или рукояти меча, приносят удачу и защищают их счастливого обладателя. Но ведь случается, что тот, кого считали святым, вовсе таковым не являлся...

Мощавник – нежить, призрак, совращающий души. Появляется обычно во сне обладателя мощей в каноническом виде того святого, которому приписывают эти мощи (либо воином в золотых доспехах, либо благообразным старцем, либо сияющей девой – и т.п.). Сначала просто одаряет хозяина своими благословлениями, подтверждая верность избранного пути, называя человека «своим паладином» и так далее. Мощавник во время боя или опасности для хозяина создает вокруг того ауру страха, отпугивая врагов. Постепенно человек убеждается в том, что мощи действительно хранят его, и проникается все большим доверием к своему таинственному покровителю.

После этого мощавник начинает возбуждать в человеке нетерпимость и агрессию, делая того фанатиком. Это происходит исподволь, на уровне советов и наставлений. Потом мощавник начинает указывать каких-то конкретных «врагов веры», призывая к их истреблению. Если хозяин мощей начинает сопротивляться, мощавник поражает его разум кошмарами, как дневными, так и ночными, постоянно перемежая жуткие видения картинами райской пасторали и кроткими упреками «святого» в адрес непокорного «паладина». Как только человек убивает «врага» по воле мощавника, кошмары заканчиваются – до следующего раза. Чем дальше, тем больше видения и иллюзии завладевают разумом хозяина мощей: вместо людей он начинает видеть ангелов и демонов, жутких чудовищ или прекрасных божественных посланцев; сквозь обращенные к нему слова слышит проклятия или благословления - мощавник же утверждает, что это всего лишь обретение божественного просветления, помогающего увидеть истинную сущность бытия. И для полного слияния с богом надо очистить мир от демонических созданий.

Надо сказать, что все души убитых зачарованным человеком попадают во власть мощавника и укрепляют его силу; поэтому и защита, которую он дарует своему «хозяину», становится все надежнее. После десятой поглощенной души мощавник обретает возможность колдовать (заклинания магов-некромантов до 3 ступени, магические стрелы и прочее в том же духе) – поначалу пару раз в день, но с каждой новой душой все чаще и чаще. К пятидесятой – получает следующие три ступени магии...

Иногда мощавник может помочь «хозяину» подняться на самый верх церковной или воинской иерархии, и тогда извращенная мощавником вера начинает насаждаться по всей стране огнем и мечом – боги отворачиваются от людей и насылают на земли всевозможные бедствия, но послушные нашептываниям мощавника фанатики верят, что это последние попытки демонов утвердиться на земле...
Если же глаза человека раскроются каким-либо божественным откровением, и он распознает козни прОклятого существа, мощавник обратит оружие воина против хозяина, окутает душу человека беспросветным мраком безумия и высосет соки его тела. Когда жизнь покинет несчастного обманутого паладина, его душа полностью будет принадлежать мощавнику, а сам монстр перейдет в следующий кусочек своих мощей, которые кто-то благоговейно прячет в рукояти меча...
Впрочем, на ранней стадии от мощавника можно избавиться простым экзорцизмом – вот только узнать и отличить его от святого так трудно...



...Издревле повелось, что дети, похожие друг на друга как две капли воды, становились служителями бога: один из них принимал сан Жреца Рождения, другой - Жреца Смерти. Все Ритуалы они проводили вдвоем, как две половины одной сущности, и за все время существования культа ни один человек не усомнился в правильности такого подхода.
Ни один - кроме Лланы Куариды, третьей близняшки. Она была лишней в этом союзе, и ее, как рожденную на несколько минут позже двух других, жрецы оставили родителям. Услышав горькую весть, Ллана убежала в поле, в полуразвалившийся сарай, забралась на чердак и зарыдала. Она оплакивала свои обманутые надежды, свою обреченную на тоскливое прозябание жизнь, оплакивала так пылко, как способна лишь наивная девочка. Потом она сгребла в кулачок маленький ковчжец с мощами святого Хлароса, что висел у нее на шее, да так сильно, что пальцы стали совсем белыми, и хотела сорвать и выбросить ненужный теперь амулет... Но рука ее дрогнула, и обессилевшая девочка, все еще шмыгая носом, зарылась глубоко в сено и задремала. Чья-то нежная рука погладила ее пушистые волосы. Легкий свет, словно блики луны, разлился по мутному тревожному сну, успокаивая бешено колотящееся сердце. Сквозь мерцающие облака проступил знакомый образ старика с лицом наполовину белым, наполовину черным. Он улыбался, и голос его медом тек из недвижных уст:
"Дитя мое, оставь свои слезы. Ты напрасно тратишь силы и влагу. Не так просто все то, что свершается; если твои сестры были призваны, это еще не значит, что ты отвергнута. Помни, у рождения и смерти больше, чем два лица. Ты еще убедишься в этом. Ныне, чтобы ты не усомнилась в моих словах, ты получишь возможность заглянуть за грань жизни. Ступай домой, дитя мое, и помни о том, что слышала".
Голос говорил и говорил, усыпляя гнев и боль Лланы. Дрожь блаженства прокатилась по ее телу - с ней говорил сам Хларос, значит, она - истинная избранница, а не те, на кого падает жребий храмовников. И, переполненная сознанием собственного достоинства, Ллана вернулась домой.
Близких неприятно удивила ее перемена. Прежде замкнутая и спокойная, теперь девочка стала резкой и язвительной. С пренебрежением смотрела она на сестер, облаченных в свои первые черно-белые робы послушниц, и слова ее были пропитаны желчью. Она вышла проводить избранниц вместе со всеми, но только захохотала, когда сестры попытались обнять ее на прощанье. Потом Ллана накинула на плечи серый плащ, заткнула за пояс отцовский кинжал и ушла в сторону, противоположную той, куда покатилась храмовая повозка...